Дочь-инвалид засудит Машу Распутину

Дочь популярной исполнительницы Маши Распутиной Лидия Ермакова не имеет собственного жилья и мыкается по монастырям и психбольницам. Она собирается выяснить, законно ли продали квартиру, где она жила раньше, и через суд вернуть ее.
Недавно СМИ облетела новость, что Маша Распутина и ее супруг, бизнесмен Виктор Захаров подарили его 25-летней дочери Нелли роскошную квартиру площадью 105 квадратных метров у Москвы-реки. Интересно, что родная дочь певицы, 32-летняя Лидия Ермакова, год назад тоже получила крышу над головой – в звенигородском доме-интернате, куда селят людей с психическими расстройствами без определенного места жительства.
Старшая дочь певицы уже восемь лет мыкается по монастырям и психиатрическим заведениям. Мама к дочери ни в одну из больниц не приезжала, ограничиваясь передачей продуктов через водителя. Ввиду отсутствия оснований для того, чтобы постоянно держать в клинике Лидию, у которой нет своего дома, встал вопрос о ее месте жительства. «Страшно то, что вопросом проживания Лиды занимались не родные мать и отец, а тетя Татьяна Клокова. Именно она ходатайствовала, чтобы Лиду перевели в дом-интернат в Звенигороде, где до конца своих дней могут проживать люди без определенного места жительства. Два года Лида находится здесь, не надеясь, что ее заберут. Сегодня у дочери Распутиной есть только временная регистрация в доме-интернате», – рассказал адвокат Сергей Елисеев.
Недавно Ермакова подписала доверенность юристу: дочь певицы хочет выяснить, законным ли путем была продана однокомнатная квартира на Мосфильмовской улице, и попытаться вернуть ее через суд. «В 2006 году в связи с нервным срывом я находилась в психбольнице. В лечебницу приехал брат мамы Николай Агеев и сказал: „Подпиши документы, чтобы папе квартира не досталась“. Мама переживала, что отец меня навещал. Я думала, поеду жить к маме в ее особняк, как мне обещали, но она отправила меня в монастырь. Я через какое-то время вернулась к папе, потому что моя квартира уже была продана. Меня же прописали в бараке в Сергиевом Посаде, где таких, как я, еще человек 20. У меня снова случился нервный срыв. У папы я жить не могла: он три комнаты сдает жильцам, потому что нужны деньги… Начались скитания по психбольницам. Я, конечно, боюсь с мамой судиться. Если деньги за квартиру получил мамин муж Виктор Захаров, то их тяжело будет вернуть. Но, как мне объяснил адвокат, нарушены мои имущественные права. Хочу, чтобы прокуратура проверила, как была продана квартира, ведь я не имела права в больнице без присутствия врача подписывать какие-либо юридические документы», – цитирует Лидию «Экспресс газета». Узнав о том, что Распутина подарила падчерице шикарные апартаменты, она отреагировала так: «Рада за нее. Только у меня, родной дочери, нет жилья. И я – инвалид второй группы».
Не осталась в стороне и тетя Ермаковой Татьяна Клокова. Она рассказала: «Лида не лишена дееспособности. Она сама может отстаивать свои права. Считаю, что ее родители бессовестные: Володя и Маша пиарятся на горе дочери. Когда я приехала к Лиде в психиатрическую больницу в Хотьково, то увидела, что Лида была вся в синяках. Голодная, с 20 наркоманами и алкоголиками в одной комнате… Благодаря финансовой помощи Иосифа Кобзона и вдовы поэта-песенника Леонида Дербенева мне удалось два года назад оформить ее в интернат в Звенигороде. Сейчас ей отравляют жизнь ее мама с отчимом, показывая, что они купили Нелли шикарную квартиру. На днях Виктор Захаров приезжал к Лиде и просил ее на камеру набить морду папе. Не вышло. Тогда он заявил: „Мама больше тебе продукты привозить не будет“. Он имеет в виду пакет яблок. Знаю, что Захаров запросил миллион за участие Распутиной в телевизионной программе о Лиде, которая скоро выйдет в эфир. Маше желаю, чтобы в следующий раз, когда она будет делать пластические операции, она подумала о сердце, если оно у нее есть».
Ранее в интервью Распутина так отзывалась об отношениях с Лидией, с которой старалась наладить отношения: «Я все для нее сделала, а она выбрала сторону своего физиологического отца. Если она взяла его сторону, хочет с ним находиться, пусть находится. Что мне делать, если моя кровь идет против меня? Она мне вставляет нож в спину. Она меня ненавидит со страшной силой. Она со своим физиологическим отцом говорят про меня всякие гадости. Я все для нее делала. Моя дочь стала для меня врагом. Это трагично. Я живу с этой болью уже много лет».