Елена Темникова: об уходе из группы Serebro, безумной любви к мужу и будущих детях

В череде шумных информационных бурь российского шоу-бизнеса Елена Темникова уже безусловный лидер в номинации «Самый громкий уход года». В мае она досрочно покинула группу Serebro, и эта внезапная новость имела весьма туманные объяснения.
Представители коллектива заявили, что смена состава возникла «по причине ухудшения здоровья Темниковой». Сама певица долго не давала комментариев. Казалось, что она стала затворницей. Но, спрятавшись от мира, Елена обрела свободу и счастье. Певица вышла замуж на Мальдивах. А по возвращении перед нами предстала совершенно новая Темникова: нежная, беззащитная и влюбленная. Не чета агрессивной и холодной приме из Serebro. Что изменило ее жизнь, а главное кто?

Елена Темникова 8 лет была солисткой группы Serebro, но 14 февраля этого года она сообщила о своем уходе
С момента вашего ухода из группы Serebro прошло много времени. Вы собираетесь в дальнейшем петь, и когда ждать новых песен?
Елена Темникова: Надеюсь, что скоро. Причем это будет такой интересный эксперимент. А вообще, честно признаюсь, что сейчас я не ищу авторов. Я жду, что они сами меня найдут. Мне присылают песни, я их слушаю, но пока той самой, которая бы действительно тронула мое сердце, еще, наверное, не написали.

Я точно не брошу музыку саму по себе. Я буду петь для себя и своих поклонников. Единственное отличие — я больше не буду гастролировать. Ведь из группы я ушла по причине здоровья.
За полтора года до окончания контракта я уже сказала своему руководству, что не буду его продлевать. Дело в том, что эти договоры очень длинные, многолетние. А мне самой уже почти 30. Стать мамой в 40 лет я не готова, для меня это было бы неприемлемо.
У вас был жесткий контракт?
Е. Т.: Скорее, обязывающий. Ведь когда работает большая команда людей, ты не можешь их подвести. Если у тебя температура, ты все равно выходишь и работаешь. А мы все взрослые люди и прекрасно понимаем, что планировать детей, находясь в контрактных отношениях, невозможно. Я считаю, что некрасиво внезапно забеременеть и подвести коллектив. Поэтому я честно сказала, что хочу стать мамой. Мне кажется, что полтора года — это довольно длительный срок для поиска новой солистки. Но за полгода до окончания контракта мне стало плохо.
На скорой меня увезли в больницу и поставили тяжелый диагноз, который, по идее, должны были озвучить еще год назад. Тогда у меня были те же симптомы, те же боли, но в тот раз я выписалась из больницы по собственному желанию из-за срочных неотложных гастролей. Хотя на самом деле мне нельзя было выступать на сцене: частое ношение каблуков и постоянные авиаперелеты были мне противопоказаны. Доктор сказал, что о прыжках в туфлях нужно забыть раз и навсегда, а перелеты следует снизить до минимального уровня.
Продюсер Макс Фадеев вас легко отпустил?
Е. Т.: Я выполнила все условия действующего контракта, включая финансовые (выплата неустойки), потому что досрочно расторгла его. Я подумала, что так будет правильно, хотя состояние здоровья — это форс- мажор… Я дорожу своим здоровьем. Мне не хотелось никаких разбирательств, потому что я люблю и уважаю группу Serebro. Когда я отказалась продлевать контракт, то думала, что рожу ребенка и продолжу музыкальную карьеру, и все будет как раньше. Но сейчас понимаю, что это — к лучшему. Мне всегда тяжело дается выбор, причем любой. Но здесь у тебя его просто нет, поэтому ты берешь и принимаешь эти условия. У меня все хорошо. Я здорова и уже восстановилась. Только теперь я буду жить немного по-другому. Обидно одно во всей этой ситуации. Мне хотелось тогда еще в Москве выступить на Премии МУЗ-ТВ, которую мы очень ждали, и попрощаться с поклонниками, выйти на сцену и сказать им спасибо. Но этого не случилось, поэтому осталось что-то недосказанное.
В каких отношениях вы расстались с группой?
Е. Т.: Если честно, ни в каких. Мы не были такими уж близкими друзьями последние несколько лет. Нам диктовали стиль поведения. Я очень хорошо отношусь к Оле Серябкиной. Одно время даже считала ее лучшей подругой. Но это была не дружба, а скорее качественные рабочие отношения. Поэтому когда закончилась работа, прекратилось и такое общение.
Находясь в больнице, я, естественно, хотела, чтобы меня навещали. Я поняла одно: мои настоящие друзья нашли меня. Они сделали это при помощи горячей линии скорой помощи. Они пришли ко мне и поддержали. А с Олей Серябкиной я переписывалась только насчет работы, мониторила наш график, чтобы узнать, сколько времени я могу еще провести в больнице. Но она слишком долго шла до меня, только в последний день навестила. Это тоже показатель.
Вообще ближе к 30-ти понимаешь, что жизнь не бесконечна. Каждую секунду и минуту я не хочу проживать зря, я хочу посвящать все свое время тем, кого люблю, а не тем, с кем нужно встречаться. Начиная с этой весны, у меня что-то внутри поменялось, я жить стала по-другому!
Во времена участия в группе Serebro у вас время на личную жизнь оставалось?
Е. Т.: Да, конечно, это время остается всегда. Я понимаю, почему публичные люди говорят: «Нам некогда». Артисту предпочтительнее быть одиноким. Если это не замужество, то лучше не рассказывать о своих отношениях. Интерес публики всегда выше к холостым. Но при любом графике, если ты хочешь найти время на изучение языка, чтение книг или отношения, то обязательно его найдешь. Неважно, в какой сфере ты работаешь. У нас был очень плотный график гастролей, но всегда находились часы, чтобы заняться своей личной жизнью.
При этом появление в вашей жизни Дмитрия, будущего супруга, стало неожиданным?
Е. Т.: Очень.
С Димой меня познакомили друзья на Олимпиаде в Сочи в этом году. И мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что Дима — самый близкий и родной мне человек. Я почувствовала это всего за пару дней. Поэтому сейчас мне все равно, как долго мы знакомы. У меня никогда не было такой сильной любви, настолько, что мне сразу захотелось быть с ним вечно.
Как у вас все развивалось?
Е. Т.: Я была такой уставшей после двух дней гастролей в Сочи с группой Serebro. А в ночном клубе, где мы выступали, оказалось уж очень много цветов. Часто из других городов ко мне приезжают мальчишки, девчонки, дарят самодельные шкатулки, браслеты, на которых написано мое имя. Стараются проявить внимание: покупают подарки, букеты цветов. Я знаю, что для них это очень большие деньги. Почему-то мне тогда показалось, что Дима — поклонник, который долго копил, чтобы купить эти цветы. Он так скромно принял благодарность, что я про себя подумала: «Боже, какой хороший мальчик!» Плюс, еще двое суток без сна, усталость страшная, и я решила, что его надо как-то еще отблагодарить. Поэтому я продиктовала ему номер своей помощницы и хотела пригласить его в другой раз на чай. А потом выяснилось, что Дима — вовсе не поклонник, и вообще мало слышал про группу Serebro. Но специально искал меня и нашел.
Откуда он о вас узнал?
Е. Т.: Почти 4 года назад он уехал жить в Европу. И, как оказалось, практически не имел представления о российской эстраде. Но, будучи в очередной раз в Москве, в гостинице он включил музыкальный канал. Там как раз показывали клип Serebro. Как потом Дима мне рассказал, он увидел мои глаза и вместе с этим ощущением вышел из номера. Потом прошли переговоры. Он улетел, но думал только о том, как найти обладательницу этих глаз, то есть меня. А через несколько дней он уже был в Сочи. Всё случилось очень быстро, молниеносно. Позже мы встретились в Москве.
Нам удалось побыть вместе на протяжении трех вечеров. А дальше ему нужно было улетать назад. Вот тогда мне перестало хватать воздуха. Я совершенно не понимала, что мне делать и куда себя девать. Мы постоянно переписывались — видимо, не я одна задыхалась. В какой-то момент мы очень точно описали свои чувства в смс. После этого Дима прилетел, и больше мы не расставались — он сопровождает меня на гастролях, а я езжу с ним на деловые переговоры. Многим этого не понять. Мы с ним нетипичная пара.
Ведь часто люди встречаются и первое время рисуются друг перед другом. И у меня так было с другими. Но мы с Димой обошлись без флирта с самого начала, словно мы уже были знакомы в прошлой жизни!
Вы довольно быстро сыграли свадьбу на Мальдивах. Зачем нужно было так спешить?
Е. Т.: Во мне барометр любви просто зашкаливал, собственно, как и сейчас. Мне даже кажется, что мое сердце скоро взорвется, ведь эти чувства с каждым днем становятся все сильнее, а я уже и представить себе не могу, что дальше.
Когда в очередной раз было трудно дышать, мы поняли, что нужно что-то делать, чтобы как-то успокоиться. Пришли к выводу, что выход один — пожениться. Буквально через 15 минут после нашего разговора о свадьбе Дима мне сказал, что мы летим на Мальдивы, где и состоится церемония. Это же мечта любой девочки: свадьба на белом песке, а ты вместе с ним идешь к алтарю босиком.
Традиционная русская свадьба с ЗАГСом и меня, и Диму немного пугала, а вот когда церемония только для нас двоих — другое дело. Мы были рады понять, что в очередной раз наши мнения сошлись, что мы похожи и что мы просто созданы друг для друга. Мы поженились для себя, и этот день я запомню на всю жизнь!
Как проходила свадьба?

Е. Т.: Я достаточно циничный человек, но даже я из последних сил сдерживала слезы. Все было так трогательно. Люди, проводящие церемонию, относились к этому очень серьезно, вкладывали душу в каждое слово. Не то, что наши работники ЗАГСа, которые громко говорят заученные фразы. В остальном, все так же, как в России, только на берегу океана и без гостей.
Когда вы успели подготовить платье?
Е. Т.: О том, что мы окажемся на Мальдивах, я узнала за три дня до вылета. И надо было в ускоренном режиме что-то решать с платьем. Спасибо моему другу, дизайнеру Олегу Панкину, который работал днями и ночами, чтобы успеть сшить мне шикарный наряд.
А за пару часов до церемонии мы с Димой валялись на пляже и думали, как же хорошо, что нам не пришлось вставать в 6 утра, тащиться по всем пробкам в ЗАГС, выпускать голубей и объезжать все памятники Москвы. И, на самом деле, если есть возможность организовать для себя такой праздник — подарите его себе. Только для вас двоих.
А вот для мам и пап, конечно, нужно делать отдельное мероприятие, чтобы и они почувствовали этот торжественный момент и порадовались за своих детей. Мы специально для них будем расписываться в ЗАГСе, как полагается, в тесном семейном кругу. Хотя для меня и Димы все эти формальности не важны, потому что я считаю его мужем с того самого момента, когда я его таковым назвала. А это было практически с первого дня. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности и могу побыть слабой и беззащитной девушкой.
Дмитрий заботливый?
Е. Т.: Очень. Например, когда я лежала в больнице, он постоянно был рядом. Привозил мне каши, старался создать в палате домашний уют. Хотя у меня были прекрасные врачи и нянечки, но вот кормил меня только мой муж.
Где вы собираетесь жить, в Москве или в другой точке планеты?
Е. Т.: Мы еще не определились, где будем вить семейное гнездо. Мы любим друг друга. И пока живем там, где нам хочется. Наверное, это прекрасно, когда ты имеешь такую возможность. Нам не пришлось жертвовать чем-то ради друг друга. Зимой, я думаю, мы будем жить в Германии, хотя очень любим Россию.
Woman.ru: Лена, а близкие до конца приняли ваши отношения?
Е. Т.: Когда мы с Димой общались на расстоянии, моя сестра относилась к нашим чувствам скептически, говорила, что это просто влюбленность, что это пройдет. Но потом она увидела нас вместе, понаблюдала за нами, а после взяла свои слова назад и сказала, что наши чувства настоящие. Сделала она это за столом в семейном кругу, Дима даже не понял, про что речь была, он не был в курсе. А друзья и родители сразу все догадались, ведь никто и никогда не видел у меня таких горящих глаз. На самом деле я желаю всем испытать такую сильную любовь — то чувство, которое возникло между нами. Вы поймете, что ради этого и стоит жить, несмотря ни на что.
Может быть, это страсть? Так у многих бывает...
Е. Т.: Страсть с невероятной любовью — вот что это. Обидно, наверное, за тех, кто довольствуется просто страстью. Лично я была уверена, что любила раньше. Но оказалось, что у нас с Димой совсем другое чувство. Я ведь не шучу, когда говорю, что боюсь за свое сердце. У меня, правда, какая-то тахикардия от избытка чувств. Не могу это объяснить. Скажу одно: так сильно любить дано, наверное, не всем.
Вы хотите стать родителями?
Е. Т.: Я готова к материнству.
В определенный момент я осознала, что мне реально мало Димы. Мои чувства настолько глубокие и нежные, знаете, как к маленькому котенку, которого хочется все время тискать и не отпускать. И я поняла, что мне нужно больше таких наших котят. Наверное, я буду сумасшедшей мамочкой. Хочу троих малышей. Сейчас я точно знаю, что могу быть по-настоящему счастливой только при большой и дружной семье.
Но я не оставляю карьеру, скорее всего, только потому, что мне это навязали. Когда ты 20 лет на сцене и вся твоя осознанная жизнь проходит в мире шоу- бизнеса, очень тяжело резко отказаться от самореализации. Но я боюсь, боюсь, что вдоволь не успею насмотреться на Диму, вдоволь насладиться этим человеком. Мне страшно от того, что все это может закончиться. Я стала сентиментальнее и готова рыдать над каждой доброй историей. Например, когда моя подруга рассказывает мне про свою новую любовь, у меня сразу слезы на глаза наворачиваются от радости за нее. Любовные романы мне сейчас точно противопоказаны, иначе я буду плакать постоянно, не потому, что мне плохо, а из-за того, что я испытываю абсолютное счастье.
А что тогда было раньше?
Е. Т.: Только работа, в которую я уходила с головой. Я с детства к любому труду отношусь очень ответственно. Все нужно делать хорошо. Я с ранних лет в музыке, моя мама очень хотела, чтобы я пела, а мне нравилось побеждать в конкурсах. Ведь призы за первые места — это здоровая мотивация для каждого ребенка. А потом «Фабрика звезд». Я абсолютно точно занималась музыкой не для того, чтобы стать успешной. Просто мне казалось, что ничего другого я не умею. Я как солдат: проснулся — и на службу.
Для меня каждый концерт и для пяти, и для пятидесяти тысяч человек был одинаково важен. Поэтому меня все время видели закрытой. Это же шоу-бизнес, и он не прост. Когда приходят молоденькие артисты, то они такие улыбчивые и искренние. А через полгода видишь их уже без этой улыбки. Они боятся, что если покажут свои истинные эмоции, то их накажут. Я чувствовала это на себе не раз.
Наверное, нельзя играть роль абсолютно другого человека на сцене, но вот защититься с помощью маски можно. Мы же женщины. У нас много разных сторон: и мягкая, и холодная, и циничная. Просто лично я показывала только одну сторону, так было безопаснее для меня. Ведь рядом со мной не было человека, который смог бы постоять за меня. Я была одна.
Мы заметили, что вы с Дмитрием все время держитесь за руки. Хотя бы иногда расстаетесь?
Е. Т.: Конечно, иногда мы вынуждены это делать: у Димы работа, у меня интервью. Правда, обычно мой муж управляет делами дистанционно. А бывает, что мы находимся дома, но каждый чем-то занят. Тогда на следующий день мы не расстаемся вообще: вместе просыпаемся, завтракаем, готовим, ходим по магазинам. В общем, не отрываемся друг от друга ни на минуту.
Со временем любые чувства, какими бы сильными они не были, начнут угасать — но в ваших руках это изменить. Важно не перейти в статус мужа и жены с общепринятыми привычками: мужские посиделки, встречи с подружками, отпуск раздельный. Мне кажется, нужно быть максимально близко друг к другу. По крайней мере у нас настолько яркие эмоции, что мне хотелось бы стареть с таким же трепетом, с такой же тахикардией и так же бояться провести без него даже какие-то 5 минут.