Анастасия Волочкова: "Добровинский мною манипулирует и ставит мне ультиматумы"

Скандал между Анастасией Волочковой и Иосифом Пригожинымразразился весной этого года. После интервью экс-балерины украинскому телеканалу, в котором 38-летняя девушка назвала певицу Валерию и ее супруга политическими проститутками, последовала череда судебных заявлений и адвокатских прений.
Анастасия после неприятного инцидента с Пригожиным больше не называет оппонентов по имени и говорит о них как о «певице и ее муже».
Анастасия, не так давно новость о вашем конфликте с Иосифом Пригожиным была у всех на устах. Расскажите, как вы переживали эту историю и поставлена ли в ней точка?
Дело в том, что в начале апреля у меня в Киеве была презентация клипа «Буду с тобой», потому что мы его снимали там. У нас было мероприятие в клубе, куда пришли многие журналисты. В тот момент конфликт между нашими странами только начался, и одна журналистка задала вопрос, как я отношусь к тому, что Валерия, Иосиф Пригожин и многие другие представители шоу-бизнеса призывают к тому, что бы российские артисты не приезжали на Украину, а украинские — в Россию. Я ответила, что это абсурдная позиция, артисты всегда должны дружить, они всегда должны быть в мире. Дальше журналистка напомнила мне про случай, когда Валерия призывала бойкотировать Филиппа Киркорова и не выходить с ним на одну сцену, а я прокомментировала это так: когда человек в фаворе, все начинают к нему лезть и дружить, а как только он попадает в сложную ситуацию, все сразу начинают закидывать камнями. Я протянула тогда руку Филиппу, а как только он снова поднялся, та же Валерия сразу забыла о своих призывах. Такие люди, у которых нет стойкости, для меня как политические проститутки, и я действительно так считаю. Когда я прилетела в Москву, я увидела шквал негатива по отношению ко мне, эти люди — певица и ее супруг — приняли все на свой счет и решили отомстить мне и облить меня грязью. С моей стороны не было прямого оскорбления певицы и ее мужа, и они поняли, что они суд проиграют и будут выглядеть дураками. Они пошли дальше, подали заявление в Следственный комитет и получили оттуда отказ. Это заявление даже не было принято к рассмотрению, но когда началось все это, я подумала, что мне нужен адвокат, и тогда я вспомнила, что Филиппа Киркорова защищал Александр Добровинский. Мы нашли его контакты, я пришла к нему и объяснила всю ситуацию. Мы собрали конференцию, где заявили, что народы и артисты должны дружить. Но в суд на нас так и не подали. Тогда Александр предложил мне подать в суд на мужа певицы, потому что с его стороны было много необоснованных заявлений. Потом в какой-то момент Александр сказал, что после майских праздников мы будем подавать в суд, а после — что ситуация сошла на нет и он технично отходит в сторону. С их стороны был адвокат Жорин. Между ним и Добровинским присутствовала некая конфронтация, они пытались и свои счеты сводить. Потом, ближе к осени, у меня сменился пиар-директор, она же работает с Александром Кержаковым, с которым мы уже знакомы лет десять. Я видела, что Лена (новый пиар-директор. — Прим. редакции) — нового уровня человек, и вдруг мне звонят от Добровинского и говорят: «Давайте вернемся к судебному разбирательству. Давайте подавать в суд на мужа певицы». Мне это уже не нужно было, и я сказала им об этом, тогда последовала просьба: «Вы взяли нового пиар-директора, не стоит с ней работать, мы против того, чтобы вы с ней сотрудничали. У нас конфликт интересов с Еленой, мы вам найдем нового пиар-директора». Я была вообще поражена всем этим. Мне несвойственно предавать людей.
Что Александр Добровинский ответил, когда вы спросили, где он был в нужный вам момент?
Сначала он бегал с телефоном счастливый и показывал всем основания для того, чтобы мы подали в суд. То, что сделали певица и ее муж, — это были оскорбления в мой адрес, и они так действовали, потому что знали, что за мной нет мужской силы. Когда мужчина так действует, он делает это от собственного чувства неполноценности, слабости, ну, я его в принципе и мужчиной не назову никогда — ни в прямом, ни в переносном смысле. И когда Добровинский говорил, что есть 10–15 пунктов, по которым мы можем подать судебный иск, я сказала, что ни к чему эти разбирательства, если хотите, подавайте в суд только по истории с якобы голой в ковше Волочковой: муж певицы рассказал, что я в шубе, голая, без белья, приходила на встречу.
Как вы думаете, откуда Иосиф берет такую информацию?
Это его фантазии, он бы хотел, чтобы к нему пришла хоть одна красивая женщина в таком виде. Сначала для Добровинского все это было основанием, а потом он сказал, что это больше не основание. Сейчас я вижу, что у них какая-то сложная история, и они не знают, за что зацепиться.

Адвокат Александр Добровинский и Анастасия Волочкова
А вы не думаете, что Александр Добровинский переключился на другого клиента во время вашей защиты? Может, у него были еще какие-нибудь громкие дела в тот момент?
Когда у меня была история вся эта, у него появилась Юлия Барановская, супруга Аршавина.
Но он отрицает, что ее защищал, везде говорит, что он не защищал ее.
По моей информации, это было так. Не знаю, зачем он так говорит.
Вы платили Добровинскому за адвокатские услуги?
Нет, когда я пришла к нему, я сразу сказала, что у меня нет денег, чтобы заплатить за его услуги. Он дорогой адвокат, и у меня нет таких средств. Он сказал, что был бы последним человеком, если бы попросил у меня хоть копейку за работу.
Если вам понадобится адвокатская помощь, вы обратитесь к Александру?
Думаю, нет: я против разбирательств вообще. В моей жизни было одно судебное разбирательство с Большим театром, но я подавала в суд потому, что мне надо было защитить честь и достоинство. Мне надо было доказать всем, что уволили меня не потому, что я большая и толстая, как сообщил всем директор театра, а потому, что ему надо было беззаконно задним числом уволить Волочкову. Надо было рассказать всю правду, что в этом театре все за деньги. Из-за того что моя жизнь была связана с человеком, обладающим большим количеством денег, и после моего выхода из отношений ему важно было мне досадить, первое, за что этот человек дернул, — за самое сокровенное — Большой театр.